«Тартюф»

Рецензия

«Тартюф». Ж.-Б. Мольер.
Театр Защитника Отечества (Краснодар).
Режиссер Даниил Безносов, художник Настя Васильева.

«Высокая комедия». Когда Мольер утверждал этот жанр, он спорил разом с теорией и практикой классицизма: высокая комедия — это оксюморон. Что такое вообще высокий смех? Над чем смеетесь?..

Мольеровский «Тартюф», по большому счету, задает режиссеру и публике один главный вопрос: как случилось, что сильный и неглупый Оргон так очарован лжецом?

Даниил Безносов отвечает: дело в мифологическом мышлении. Если долго смотреть в телевизор, он начнет вглядываться в тебя. А в экране, висящем на заднике сцены в безносовском «Тартюфе», перед началом спектакля вещает Аллан Чумак. На столе перед ним стоят банки с водой (это был тест «помните ли вы девяностые»).

На сцене развернут кабинет в стиле тяжелого позднесоветского люкса: массивные торшеры с теплым светом, диван и кресла на деревянных ножках, толстый ковер. Кабинет обшит по периметру рыжевато-коричневыми деревянными панелями-дверями. Эти сквозные двери создают ощущение неуюта; за каждой — то ли шкаф, то ли проход, то ли холодильник. Все могут войти отовсюду, и это придает заскорузлой тяжести обстановки ощутимую хрупкость. Недаром всех так несложно выгнать из этой обкомовской квартиры в финале… Но по порядку.

Позднесоветский интерьер режиссер населяет семейством фриков, почти кукол. Матушка, госпожа Пернель (Екатерина Николаева) — карлица с начесом и в шубе с огромным воротником — словно вышла из мультиков Миядзаки. Сын Оргона, Дамис (Денис Федосов), в красном спортивном костюме, с всклокоченными волосами и с узором на лице — прямиком из аниме. Клеант (Геннадий Николенко) — пародийная копия Новосельцева из «Служебного романа» (в финале спектакля и музычка оттуда зазвучит). Жена Оргона Эльмира (Светлана Компетова) — хрупкая изысканная кукла, его дочь Мариана (Карина Редькина) — кукла-ребенок в панталончиках и с мишкой в руках, ее жених Валер (Данила Дегтярев) — утрированный Кен-теннисист. Эти карикатурные герои с их расписными белеными лицами и бровями домиком — разом и дань комедийной традиции, и утрированное представление мольеровских типажей в нашем современном лоскутном сознании.

Перевод Сергея Самойленко тоже максимально современен. Да, с текстом Мольера актерам не всегда просто (ощущение, что на его разбор не очень хватило времени). Но в основном он звучит довольно органично, потому что живо приближен к разговорной речи:

Скажу тебе, внучок,
Я твоему отцу сто тысяч раз твердила,
Что из тебя он воспитал дебила.

Или:
Он оттартюфит вас как сидорову козу!

На фоне всех более или менее формально существующих в своих комических задачах героев выделяется Оргон (я видела в этой роли Евгения Женихова). У него такое же беленое лицо, однако одет он просто и «натурально» — свободные штаны и рубаха из муслина. Этот бывший партийный босс (а откуда бы еще такой интерьер?) находится в потоке, то есть в непростом процессе получения просветления. Смиряясь с надоедающими ему домашними, он живет ради спасения — себя и их. Что он хочет искупить своим покаянием — вопрос открытый. Но он очевидно ищет спокойствия; недаром и время от времени включающийся телевизор напевает нам убаюкивающие песни позднесоветской эстрады.

Способна противостоять Оргону в его безумных желаниях (например, выдать дочь за безродного Тартюфа) разве что соблазнительно-роковая горничная Дорина. Дарья Тимкина играет ее настолько мощным оппонентом, что Оргон в какой-то момент неожиданно… стреляет в нее (конечно, она потом оживет: комедия же).

Гарантом духовного спасения семьи выступает долго отсутствующий на сцене Тартюф (Сергей Кондратьев). Он оказывается христоподобен: бос, длинноволос, со сладким выражением лица и в муслине цвета небеленого льна. Он делает замечание Дорине по поводу открытого бюста и тут же беззастенчиво пристает к Эльмире; хозяин переписывает на него недвижимость, Тартюф пишет донос — все по знакомому сюжету…

Не по сюжету вот что. Когда Оргон раскрывает обман, то понимает, что его спасение не задалось, — и идет к шкафу, переодевается в черный костюм с красным галстуком. Его природа — совсем не монашеская; он босс. Но и Тартюф сбрасывает парик (оказавшись лысым) и тоже выходит в черном костюме. Между ними — уже не цыганский гипноз, а борьба за власть.

На стороне Тартюфа оказываются силовые структуры во главе с господином Лоялем (Максим Михайличенко). Именно они входят в одну из бесчисленных дверей, чтобы выселить Оргона из его квартиры в старом центре. Именно по их указу обстановку в стиле old Soviet money деловито выносят, грубо отстраняя семью, впервые тесно собравшуюся вместе. Лица белых клоунов застывают трагическими масками. Ветер врывается в окно; дым, пустота. Оргона обвиняют в измене; он переодевается, пытается убежать…

Здесь у Мольера является «бог из машины» в виде королевского офицера. В спектакле Безносова должностное лицо, приносящее спасение, выглядит точно так же, как господин Лояль. Разоблачение Тартюфа происходит публично, на камеру — даже не в один дубль. Оргон также должен говорить благодарственные слова на камеру; домочадцы повторяют их застыло и потрясенно. Слова благодарности воспроизводит и телевизор, экраны множатся, множатся…

Главное, что зло побеждено.

Автор — Вера Сердечная
Петербургский театральный журнал